Возвращая дело прокурору, суды не дали оценки доводам защиты относительно недостатков обвинительного заключения
Верховный Суд Республики Коми постановлением от 26 апреля оставил без изменения постановление Воркутинского городского суда РК от 27 января о возвращении прокурору субъекта Федерации в порядке п. 1 ч. 1 ст. 237 УПК РФ уголовного дела в отношении 13 лиц, обвиняемых в руководстве преступным сообществом либо в участии в нем, а также в совершении вымогательств организованной группой.
Формальным основанием для возвращения дела, отраженным в постановлениях судов первой инстанции и апелляции со ссылкой на положения ч. 6 ст. 49 и ст. 72 УПК, подп. 2 п. 4 ст. 6 Закона об адвокатуре, п. 1 ст. 13 КПЭА, послужило то, что в ходе предварительного следствия по данному делу два адвоката по назначению осуществляли защиту заключивших досудебное соглашение о сотрудничестве двух обвиняемых, интересы которых противоречили интересам двух других лиц, осужденных по приговору Воркутинского городского суда от 1 июля 2019 г. и частично признавших вину в инкриминируемых им деяниях по рассматриваемому делу. Защиту осужденных также осуществляли указанные адвокаты. При этом один из осужденных является обвиняемым и по рассматриваемому делу.
Приговор от 1 июля 2019 г. был положен в основу обвинения 13 фигурантов дела по совокупности эпизодов по ст. 163 УК РФ, отягощенных обвинением по ст. 210 Кодекса.
Все обвиняемые, как указано в обвинительном заключении, входили в преступное сообщество, состоящее из двух ОПГ.
Я вступил в дело в качестве защитника по соглашению Б., обвиняемого совместно с З. в организации преступного сообщества (ст. 210 УК), со стадии дополнительных следственных действий и на предварительном слушании в суде.
Ознакомившись с делом, состоящим из 130 томов, из которых 27 – обвинительное заключение, я пришел к выводу, что материалы дела, переданные прокурором в суд, отличаются нелогичностью и противоречивостью.
Так, обвинение Б. в совершении преступления по ст. 210 УК, на мой взгляд, основано на догадках, предположениях и слухах. Грубой логической ошибкой, по моему мнению, было выделение следствием в отдельное производство уголовного дела в отношении Т. в связи с объявлением его в розыск: по версии восьми засекреченных свидетелей, данное лицо возглавляло одну из ОПГ, входящих в преступное сообщество. После того как Т. был обнаружен, уголовные дела не были снова объединены в одно производство. Согласно обвинительному заключению, преступное сообщество состояло из двух ОПГ, возглавляемых С. и Кы. При этом Т. входил в группировку, возглавляемую Кы., в качестве рядового члена. В соответствии с показаниями засекреченных свидетелей Т. собирал деньги с предпринимателей, арендовавших площади в торговом центре, учредителем которого является Б.
Таким образом, налицо два логических противоречия. Первое: кто все-таки – Кы. или Т. –вместе с С. руководил ОПГ, входящей в преступное сообщество, возглавляемое Б. и З.? Второе: как Т., будучи рядовым членом ОПГ, возглавляемой Кы., либо являясь руководителем данной структурной ОПГ, мог собирать деньги с бизнеса Б. – по версии следствия, одного из руководителей преступного сообщества?
На мой взгляд, указанные противоречия обусловлены тем, что после выделения в отдельное производство дела в отношении Т. из «общего» уголовного дела соотносить показания засекреченных свидетелей с материалами каждого из дел следователи не стали.
Примером догадок и предположений, составляющих содержательную часть обвинения Б. по ст. 210 УК, служит взятая из показаний засекреченных свидетелей версия следствия о том, что члены преступного сообщества ездили по городу на бронированных автомобилях, при этом ни одного такого автомобиля обнаружено не было. Версия следствия о том, что члены преступного сообщества использовали огнестрельное оружие, подтверждается лишь изъятым у обвиняемых и осужденных охотничьим, травматическим и пневматическим оружием, зарегистрированным в установленном порядке. Версия о приобретении недвижимости и автомобилей для членов преступного сообщества на полученные преступным путем денежные средства из так называемого «общака» не подтверждена указанием на конкретные объекты имущества. Версия обвинения о наличии так называемого «общака» преступного сообщества, хранящегося у Б., часть из которого передавалась в указанный в обвинительном заключении «воровской общак Республики Коми», ничем не подтверждена, кроме изъятых в жилище Б. в ходе обыска 8000 руб. наличными. Версия следствия о том, что Б. как якобы один из руководителей преступного сообщества давал указания другим руководителям сообщества и структурных ОПГ, также не нашла подтверждения: записи телефонных переговоров не содержат подобных указаний или намеков.
По сути, обвинение по ст. 210 УК построено на версии следствия с формулировкой, что «при молчаливом согласии» Б. рядовые члены преступного сообщества с 2001 по 2018 г. вымогали деньги у предпринимателей г. Воркуты не установленным следствием способом и в неустановленном месте в неустановленное время передавали их руководителям структурных ОПГ С. и Кы. (или Т.), а те, в свою очередь, – Б. При этом, поскольку свидетели и потерпевшие не указывают на Б. как на руководителя преступного сообщества, его обвинение, на мой взгляд, держится исключительно на показаниях указанных осужденных.
Приведенные доводы были мною изложены как в ходатайстве о возвращении дела прокурору на стадии предварительного слушания, так и в возражениях на апелляционные жалобы и апелляционное представление, но, к сожалению, не получили оценки со стороны судов обеих инстанций, усмотревших иные основания для возвращения дела.
В апелляционном постановлении от 26 апреля ВС РК согласился с выводами первой инстанции о том, что приговором Воркутинского городского суда от 1 июля 2019 г. за совершение вымогательств в составе ОПГ осуждены в числе других С., Бу., Ч., Ма., Му., которые, кроме Му., также указаны в объеме обвинения по ст. 210 УК по рассматриваемому делу. При этом осужденные Ч. и Му. вину в инкриминируемых им деяниях признали частично, в то время как обвиняемые К. и М. полностью признали вину и заключили досудебное соглашение о сотрудничестве. При указанных обстоятельствах адвокаты, защищавшие Ч. и Му., не могли защищать К. и М., что в силу п. 1 ч. 1 ст. 237 УПК влечет возврат дела прокурору.
В том, что такого рода уголовные дела по ст. 210 УК – в частности, в Республике Коми, – выглядят как «написанные под копирку», видится системная проблема. Это подтверждает судебная практика в рамках субъектов третьего кассационного округа (постановления Президиума Верховного Суда РФ о возобновлении производства по делу ввиду новых обстоятельств от 23 июня 2021 г. № 193-П20, от 17 марта 2021 г. № 192-П20, от 13 ноября 2019 г. № 195-П19, от 16 октября 2019 г. № 60-П19, от 11 октября 2017 г. № 133-П17, от 10 июня 2020 г. № 195-П19, а также постановления ЕСПЧ по делам «Дирдизов против России», «Маевский и другие против России», «Алексеев и другие против России», «Митянин и Леонов против России», «Цебоев и другие против России», «Бондарь и другие против России»). Во всех приведенных делах приговоры основывались на показаниях засекреченных свидетелей, либо осужденных по тем же обстоятельствам вне рамок ст. 210 УК, либо обвиняемых, заключивших досудебное соглашение о сотрудничестве в рамках ст. 210 УК.
Кроме того, считаю, что установление судом на предварительном слушании того факта, что обвинительное заключение составлено на основании показаний, более чем на 50% являющихся показаниями обвиняемых, заключивших досудебное соглашение о сотрудничестве, должно законодательно влечь возврат дела прокурору на основании п. 1 ч. 1 ст. 237 УПК.
Формальным основанием для возвращения дела, отраженным в постановлениях судов первой инстанции и апелляции со ссылкой на положения ч. 6 ст. 49 и ст. 72 УПК, подп. 2 п. 4 ст. 6 Закона об адвокатуре, п. 1 ст. 13 КПЭА, послужило то, что в ходе предварительного следствия по данному делу два адвоката по назначению осуществляли защиту заключивших досудебное соглашение о сотрудничестве двух обвиняемых, интересы которых противоречили интересам двух других лиц, осужденных по приговору Воркутинского городского суда от 1 июля 2019 г. и частично признавших вину в инкриминируемых им деяниях по рассматриваемому делу. Защиту осужденных также осуществляли указанные адвокаты. При этом один из осужденных является обвиняемым и по рассматриваемому делу.
Приговор от 1 июля 2019 г. был положен в основу обвинения 13 фигурантов дела по совокупности эпизодов по ст. 163 УК РФ, отягощенных обвинением по ст. 210 Кодекса.
Все обвиняемые, как указано в обвинительном заключении, входили в преступное сообщество, состоящее из двух ОПГ.
Я вступил в дело в качестве защитника по соглашению Б., обвиняемого совместно с З. в организации преступного сообщества (ст. 210 УК), со стадии дополнительных следственных действий и на предварительном слушании в суде.
Ознакомившись с делом, состоящим из 130 томов, из которых 27 – обвинительное заключение, я пришел к выводу, что материалы дела, переданные прокурором в суд, отличаются нелогичностью и противоречивостью.
Так, обвинение Б. в совершении преступления по ст. 210 УК, на мой взгляд, основано на догадках, предположениях и слухах. Грубой логической ошибкой, по моему мнению, было выделение следствием в отдельное производство уголовного дела в отношении Т. в связи с объявлением его в розыск: по версии восьми засекреченных свидетелей, данное лицо возглавляло одну из ОПГ, входящих в преступное сообщество. После того как Т. был обнаружен, уголовные дела не были снова объединены в одно производство. Согласно обвинительному заключению, преступное сообщество состояло из двух ОПГ, возглавляемых С. и Кы. При этом Т. входил в группировку, возглавляемую Кы., в качестве рядового члена. В соответствии с показаниями засекреченных свидетелей Т. собирал деньги с предпринимателей, арендовавших площади в торговом центре, учредителем которого является Б.
Таким образом, налицо два логических противоречия. Первое: кто все-таки – Кы. или Т. –вместе с С. руководил ОПГ, входящей в преступное сообщество, возглавляемое Б. и З.? Второе: как Т., будучи рядовым членом ОПГ, возглавляемой Кы., либо являясь руководителем данной структурной ОПГ, мог собирать деньги с бизнеса Б. – по версии следствия, одного из руководителей преступного сообщества?
На мой взгляд, указанные противоречия обусловлены тем, что после выделения в отдельное производство дела в отношении Т. из «общего» уголовного дела соотносить показания засекреченных свидетелей с материалами каждого из дел следователи не стали.
Примером догадок и предположений, составляющих содержательную часть обвинения Б. по ст. 210 УК, служит взятая из показаний засекреченных свидетелей версия следствия о том, что члены преступного сообщества ездили по городу на бронированных автомобилях, при этом ни одного такого автомобиля обнаружено не было. Версия следствия о том, что члены преступного сообщества использовали огнестрельное оружие, подтверждается лишь изъятым у обвиняемых и осужденных охотничьим, травматическим и пневматическим оружием, зарегистрированным в установленном порядке. Версия о приобретении недвижимости и автомобилей для членов преступного сообщества на полученные преступным путем денежные средства из так называемого «общака» не подтверждена указанием на конкретные объекты имущества. Версия обвинения о наличии так называемого «общака» преступного сообщества, хранящегося у Б., часть из которого передавалась в указанный в обвинительном заключении «воровской общак Республики Коми», ничем не подтверждена, кроме изъятых в жилище Б. в ходе обыска 8000 руб. наличными. Версия следствия о том, что Б. как якобы один из руководителей преступного сообщества давал указания другим руководителям сообщества и структурных ОПГ, также не нашла подтверждения: записи телефонных переговоров не содержат подобных указаний или намеков.
По сути, обвинение по ст. 210 УК построено на версии следствия с формулировкой, что «при молчаливом согласии» Б. рядовые члены преступного сообщества с 2001 по 2018 г. вымогали деньги у предпринимателей г. Воркуты не установленным следствием способом и в неустановленном месте в неустановленное время передавали их руководителям структурных ОПГ С. и Кы. (или Т.), а те, в свою очередь, – Б. При этом, поскольку свидетели и потерпевшие не указывают на Б. как на руководителя преступного сообщества, его обвинение, на мой взгляд, держится исключительно на показаниях указанных осужденных.
Приведенные доводы были мною изложены как в ходатайстве о возвращении дела прокурору на стадии предварительного слушания, так и в возражениях на апелляционные жалобы и апелляционное представление, но, к сожалению, не получили оценки со стороны судов обеих инстанций, усмотревших иные основания для возвращения дела.
В апелляционном постановлении от 26 апреля ВС РК согласился с выводами первой инстанции о том, что приговором Воркутинского городского суда от 1 июля 2019 г. за совершение вымогательств в составе ОПГ осуждены в числе других С., Бу., Ч., Ма., Му., которые, кроме Му., также указаны в объеме обвинения по ст. 210 УК по рассматриваемому делу. При этом осужденные Ч. и Му. вину в инкриминируемых им деяниях признали частично, в то время как обвиняемые К. и М. полностью признали вину и заключили досудебное соглашение о сотрудничестве. При указанных обстоятельствах адвокаты, защищавшие Ч. и Му., не могли защищать К. и М., что в силу п. 1 ч. 1 ст. 237 УПК влечет возврат дела прокурору.
В том, что такого рода уголовные дела по ст. 210 УК – в частности, в Республике Коми, – выглядят как «написанные под копирку», видится системная проблема. Это подтверждает судебная практика в рамках субъектов третьего кассационного округа (постановления Президиума Верховного Суда РФ о возобновлении производства по делу ввиду новых обстоятельств от 23 июня 2021 г. № 193-П20, от 17 марта 2021 г. № 192-П20, от 13 ноября 2019 г. № 195-П19, от 16 октября 2019 г. № 60-П19, от 11 октября 2017 г. № 133-П17, от 10 июня 2020 г. № 195-П19, а также постановления ЕСПЧ по делам «Дирдизов против России», «Маевский и другие против России», «Алексеев и другие против России», «Митянин и Леонов против России», «Цебоев и другие против России», «Бондарь и другие против России»). Во всех приведенных делах приговоры основывались на показаниях засекреченных свидетелей, либо осужденных по тем же обстоятельствам вне рамок ст. 210 УК, либо обвиняемых, заключивших досудебное соглашение о сотрудничестве в рамках ст. 210 УК.
Кроме того, считаю, что установление судом на предварительном слушании того факта, что обвинительное заключение составлено на основании показаний, более чем на 50% являющихся показаниями обвиняемых, заключивших досудебное соглашение о сотрудничестве, должно законодательно влечь возврат дела прокурору на основании п. 1 ч. 1 ст. 237 УПК.